Когда хмельное утро вновь настанет,

Образы нарисованные.

Ты мнишь себя осколком в ране?

Глаза исполосованные.

Будто маяк что далёкой надеждой горит,

Надгробье, где рыцарь задумчиво ждет.

Совесть поэта глухими ночами не спит:

Они все идут, а она не идет.

Коснусь я губ твоих желанных и родных,

Локомотивный прокричит гудок.

Быть может, ну, так что же? Мы умны.

Познай лишь в муках творчества урок.

Очнусь, сосредоточусь, отомру.

Как редкий дар, как первый поцелуй.

Я отдала б тебе судьбу,

Она теперь нам по крылу.

Обречён на усмешки пожизненно.

Я не знал, что любовь меня может изранить.

В след тебе не смотрю укоризненно —

Брошу хлеб голубям, тот, что взял в ресторане.

И терять мне будет вновь нечего,

Когда любить если только прощаться?

И дно пересохшее покалечено.

В настоящем прося остаться.

Плакало небо кислотной водой,

Торгуют душами и плотью.

Кажется только бумаги листом,

— а мне как быть? Спросил я тётю.

Мотыльком игривым любоваться.

Может быть, от скуки волком взвоешь.

И желание остаться.

Институт и все такое.

Любовь не терпит бытности,

Людям приносит страданий поток.

Две дочери у ненасытности,

Но не дадут они ценных, съестных плодов.

Прикинулся нагим и спящим,

Вот чем чревата неумеренная прыть.

В чухонский край смотрю все чаще,

Путь к милой через терний проложить.