17 ноября 2025 года в Дакке специальный трибунал по уголовным делам Бангладеш заочно приговорил 78-летнюю бывшую премьер-министру страны Шейх Хасину к пожизненному заключению и смертной казни за преступления против человечности, совершённые во время подавления июльских протестов 2024 года. Решение, вынесенное после двухмесячного процесса, транслировавшегося в прямом эфире, стало кульминацией народного бунта, который снёс двадцатилетнюю политическую эпоху. По данным ООН, в ходе трёхнедельных выступлений погибли 1,4 тысячи человек — среди них 180 несовершеннолетних — и более 25 тысяч получили ранения. Это не просто судебный акт — это ответ общества на системное насилие, которое длилось десятилетиями.
Что произошло в июле 2024 года?
Всё началось с протестов студентов против квоты на государственные рабочие места, которая гарантировала 30% должностей потомкам участников войны за независимость в 1971 году. Молодёжь, уставшая от безработицы и коррупции, требовала реформ. Но ответ властей был жестоким: полиция и военные применили оружие против мирных демонстрантов. Всего за три недели в Дакке и других городах погибли сотни. Суд установил, что Шейх Хасина лично отдавала приказы о применении смертоносной силы, включая расстрел студента Университета Абу Саида — одного из символов восстания. Позже, когда протесты переросли в национальное восстание, известное как «Июльская революция», правительство потеряло контроль. 5 августа 2024 года Шейх Хасина бежала в Индию, оставив страну на произвол судьбы.
Кто ещё оказался за решёткой?
Суд не ограничился только бывшим премьером. Асадуззаман Хан Камаль, бывший министр внутренних дел, получил смертный приговор за непосредственное руководство операциями по подавлению протестов. Его подчинённый, бывший генеральный инспектор полиции Чоудхури Абдулла Аль-Мамун, был приговорён к пяти годам тюрьмы — и стал единственным из обвиняемых, кто признал вину. Он выступил свидетелем обвинения, что дало суду ключевые показания. Имущество Хасины и Камаля — включая десятки домов, банковские счета и бизнес-активы — было конфисковано в пользу государства. Это не просто наказание — это попытка разрушить экономическую базу старого режима.
Почему Индия не выдаёт Хасину?
Шейх Хасина живёт в Дели под охраной индийских властей. Несмотря на официальный запрос трибунала, Индия до сих пор не ответила на запрос об экстрадиции. Это не случайно. Нью-Дели традиционно отказывается выдавать политических беженцев — особенно если речь идёт о бывших главах государств. Кроме того, у Индии есть свои политические расчёты: Шейх Хасина долгое время была союзницей в борьбе против экстремизма, а её семья — одна из самых влиятельных в Южной Азии. Экстрадиция могла бы спровоцировать дипломатический кризис. Пока же она остаётся в Индии — не арестованная, не судимая, но и не свободная. Её судьба теперь — не в руках бангладешских судей, а в руках индийских дипломатов.
Политический фарс или правосудие?
Шейх Хасина отвергает все обвинения, называя процесс «политически мотивированным фарсом». В своём последнем заявлении она сказала: «Пусть они выносят любой вердикт, какой хотят. Мне это безразлично. Аллах дал мне эту жизнь, и только он может ей положить конец». Но правозащитники говорят иначе. Amnesty International и Human Rights Watch зафиксировали более 200 случаев внесудебных казней, исчезновений и пыток за её правление. Её правительство использовало закон о национальной безопасности как инструмент подавления оппозиции. В 2018 году в одном только Дакке было арестовано более 15 тысяч человек — почти каждый десятый активист. Теперь, когда её свергли, эти преступления впервые получили судебное признание. Это не месть — это первая попытка Бангладеш разорвать цикл безнаказанности.
Что будет дальше?
Трибунал уже начал процесс расследования других чиновников — включая бывших генералов и руководителей спецслужб. Пока что ни один из них не сдался. Но в стране растёт давление: студенты, бывшие активисты, семьи погибших требуют, чтобы «все виновные были наказаны». Временное правительство, пришедшее к власти после революции, обещает провести реформы в полиции и судебной системе. Но ключевой вопрос остаётся: сможет ли Бангладеш сохранить этот импульс? Или, как это часто бывает, через несколько лет всё вернётся на круги своя? Пока что суд приговорил не только человека — он приговорил систему. И теперь вся страна ждёт: будет ли это началом перемен, или просто ещё одной эпизодической вспышкой справедливости?
Frequently Asked Questions
Почему Шейх Хасину приговорили к двум видам наказания — пожизненному заключению и смертной казни?
Суд вынес два наказания по разным статьям: пожизненное заключение — за подстрекательство к насилию и бездействие, а смертную казнь — за пять конкретных убийств, включая расстрел студентов и убийство активистов. Это стандартная практика в бангладешском праве, когда обвиняемый виновен в нескольких тяжких преступлениях. Смертный приговор будет исполняться только в случае экстрадиции или возвращения в страну.
Какова реакция международного сообщества на приговор?
Западные страны, включая США и ЕС, пока воздерживаются от официальных комментариев, но частные дипломатические источники называют процесс «исторически важным». ООН приветствовала «первый в истории Бангладеш судебный акт по преступлениям против человечности». Однако Китай и Россия выразили осторожную озабоченность, предупредив о «рисках политического правосудия» — несмотря на то, что сами документы трибунала содержат тысячи свидетельств и видео с места событий.
Может ли Шейх Хасина быть судима в Индии?
Нет. Индия не имеет юрисдикции над преступлениями, совершёнными в Бангладеш, и не ведёт судебные процессы по иностранным делам, если нет международного ордера. Даже если бы Индия захотела, её законодательство не позволяет экстрадировать лиц, обвиняемых в политических преступлениях — а суд Бангладеш признал действия Хасины именно как преступления против человечности, а не как политические. Это создаёт юридический тупик.
Как это повлияет на будущее Бангладеш?
Это может стать переломным моментом. Если временная власть сохранит независимость суда и проведёт реформы, страна может избежать повторения авторитаризма. Но если старые элиты вернутся к власти — как это уже случалось в 2009 году после предыдущего падения Хасины — то процесс может быть переписан. Первые шаги обещающие: суд раскрыл 127 тайных захоронений жертв, а министерство образования отменило квоту на рабочие места. Но устойчивость изменений пока под вопросом.
