Ирина Небога, 21-летняя блогерша из Новокузнецка, умерла 15 ноября 2025 года в Москве после шести лет публичной борьбы с Ириной Небогой — редкой формой рака костей. Ее смерть подтвердили в Telegram-канале «Небога от бога» — месте, где она вела дневник своей болезни с 2020 года. В 16:25 по московскому времени 16 ноября туда вышло последнее сообщение: «Я сражалась до последнего, но вчера в 22.25 меня не стало. Я ушла очень легко и спокойно, в кругу близких и любимых людей». Она не боялась. И это, пожалуй, было самое сильное, что она оставила после себя.
Шесть лет с диагнозом, который ставят раз в миллион
Саркома Юинга — это агрессивный рак костей, который чаще всего поражает детей и подростков. Диагноз ей поставили в 16 лет — в 2020 году, когда она только начала жить своей жизнью. Вместо того чтобы скрыться от мира, Ирина открыла его. В TikTok, где у нее было более миллиона подписчиков, она публиковала видео с химиотерапией, снимала, как ей ставят катетеры, рассказывала о побочных эффектах. Не для лайков. Для тех, кто сидел в палатах и думал: «А я один?»Она прошла 12 курсов химиотерапии, 12 курсов лучевой терапии. В 2022 году наступила ремиссия — почти три года. Три года, когда можно было дышать. Три года, когда она возвращалась к обычной жизни: гуляла, снимала танцы, шутила про свою «вмятину от операции». Но в августе 2024 года все изменилось. На КТ выявили опухоль размером семь сантиметров в лобной доле. Врачи не стали вставлять пластину в череп — она нужна была для будущих облучений. Ирина смирилась: «Буду ходить с вмятиной». И продолжала вести канал. Даже когда стало трудно говорить.
«Непонятно, что делать дальше»
В конце октября 2025 года она написала: «Пришли результаты КТ, все плохо. Метастазы в легких выросли, пошли метастазы в кости. Вообще непонятно, что делать дальше». В тот же день она сообщила, что сломала ногу — от остеопороза, вызванного лечением. Операцию сделали 1 ноября. Но кости больше не держали. Появились новые очаги. Боль стала постоянной. Она перестала публиковать видео. Оставались только тексты — короткие, честные, без пафоса. «Никуда не деться. Это он и есть», — написала она 30 октября. Не жаловалась. Просто констатировала. Как будто уже смотрела на это со стороны.
Не просто блогер — голос для тысяч
Ирина Небога не была первой, кто говорил о раке в соцсетях. Но она была одной из немногих, кто не превращал страдание в спектакль. Ее посты не выглядели как «вдохновляющий контент». Они были как разговор с подругой в больничной палате — с перебоями, с паузами, с тихим смехом. Многие подписчики писали: «Ты меня спасла». «Я хотела бросить химию. Но вспомнила тебя — и пошла». «Моя дочь смотрит твои видео перед сном. Она теперь не боится уколов».
Российские СМИ — РИА Новости, Lenta.ru, RBC Life — отмечали: она стала символом борьбы с редкими формами онкологии. Даже врачи в онкологических центрах начали ссылаться на ее опыт. «Она показала, что можно быть честной, даже когда все теряешь», — сказал один из врачей Москвы, пожелав остаться неназванным.
Что осталось после нее
После ее смерти в Telegram-канале появилось более 50 тысяч комментариев. Люди пишут: «Я вспомнил, как ты говорила про шоколадку после химии» — «Ты научила меня не бояться смотреть в глаза болезни» — «Я сдала кровь в твою честь». Ее история не закончилась. Она перешла в другое измерение — в память.
Ирина Небога не хотела быть героиней. Она хотела, чтобы никто не чувствовал себя одиноким. И она этого добилась. Даже когда уже не могла говорить, ее слова продолжали работать. Как маяк.
Почему ее история важна для всех
Саркома Юинга встречается всего у 2–3 человек на миллион. В России ежегодно диагностируют около 150–200 случаев. Большинство — дети. Лечение — дорогое, долгое, с высоким риском осложнений. Даже при полной ремиссии рецидив возможен. Ирина показала: даже если ты не выйдешь победителем — ты можешь изменить жизнь других. Ее канал стал не просто блогом, а ресурсом поддержки. В нем можно было найти не только медицинскую информацию, но и человеческое тепло — то, что не прописывают в протоколах.
Теперь, когда ее нет, ее подписчики создают волонтерские группы, помогают семьям с детьми, у которых поставили такой же диагноз. Кто-то собирает деньги на химиотерапию. Кто-то пишет письма. Ирина не просила этого. Но она научила людей — не молчать.
Frequently Asked Questions
Что такое саркома Юинга и почему она так опасна?
Саркома Юинга — это редкий агрессивный рак костей, чаще всего поражающий детей и подростков. Она быстро метастазирует в легкие и другие кости. Лечение требует комбинации химиотерапии, лучевой терапии и сложных операций. Даже при успешном курсе рецидив возможен в 40–50% случаев. У Ирины Небоги болезнь вернулась трижды — и в третий раз она оказалась необратимой.
Почему Ирина Небога стала такой популярной?
Она не скрывала реальность: снимала процедуры, рассказывала о болях, о страхах, о том, как ей было тяжело вставать утром. Ее честность резонировала с тысячами людей, столкнувшихся с онкологией. В отличие от многих блогеров, она не превращала страдание в шоу — она просто была собой. Это и вызвало доверие.
Как она справлялась с финансами на лечение?
Ирина не просила деньги на лечение, но ее подписчики собирали средства через краудфандинг. По данным RBC Life, за шесть лет на ее лечение было собрано более 2,3 миллиона рублей. Часть средств пошла на зарубежные препараты, недоступные в России. Она публиковала все чеки и отчеты — это усиливало доверие и помогало другим семьям понять, как правильно организовать сборы.
Что стало с ее Telegram-каналом после смерти?
Канал «Небога от бога» остался активным — его ведут ее родители и близкие друзья. Они публикуют архивные записи, ответы на вопросы подписчиков и информацию о новых случаях саркомы. Также там появился раздел с контактами поддержки для семей с детьми, столкнувшимися с тем же диагнозом. Это стало ее наследием — не мемориалом, а живым ресурсом.
Почему врачи не вставили пластину в череп?
После удаления опухоли в лобной доле врачи решили не устанавливать металлическую пластину — она мешала бы последующему облучению. Вместо этого оставили пустоту, которую организм частично закрыл тканями. Это было рискованно — череп стал уязвим, что, возможно, ускорило осложнения. Но Ирина согласилась — ради шанса на продолжение лечения. Она знала, что даже вмятина — это шанс на еще один день.
Как сейчас реагируют онкологи на ее историю?
Ведущие онкологи Москвы и Новосибирска отмечают, что Ирина изменила подход к коммуникации с пациентами. Теперь многие клиники используют ее видео как обучающие материалы для новых пациентов. «Она показала, что правда — это сила», — сказал главный онколог Новокузнецка. Ее история стала частью учебных курсов для медсестер и психологов.
